Введение:
В наши дни многие задумываются, что же толкнуло Россию по такому кровавому и тернистому пути, были ли у русского народа разумные альтерна-тивы в 1917 году? Изучение этого вопроса позволит глубже понять всю слож-ность и неоднозначность русского менталитета. Почти семидесятилетняя исто-рия коммунистического правления является тяжелой вехой в истории нашей страны, а история зарождения этой трагической эпохи заслуживает самого пристального внимания.
В ходе гражданской войны сложились 2 формы национальной государст-венности: 1-я, федерация основанная на автономии, и 2-я, федерация основан-ная на конфедерации. Другая форма федерации начала складываться на основе сплочения других наций. Объединение начало происходить сперва на военной основе. В зародыше это была форма конфедерации. Но на практике же, эта конфедерация была под диктатом СССР. Сохранялась единая Коммунистиче-ская партия, оставалась четкая централизация, через коммунистическую пар-тию происходило полное подчинение.
Решающим политическим условия объединения было единство их поли-тического строя - в результате революции во всех республиках была установлена диктатура пролетариата. Переход к нэпу усилил объективную потребность к объединению республик. Сталин в это время был Наркомом по делам национальностей, и он был сторонником объединения на основе автономий, т.к. при этом была возможность полного контролирования всей территории. На 10-ом съезде партии Сталин выступил с докладом. Он говорил о потребности преодолеть социально - культурное и экономическое неравенство народов. Он считал, что шовинизм и местный национализм представляет собой одинаковую опасность для коммунистического интернационализма. Доклад сильно критиковался. На этом же 10 - м съезде, Сталин предложил покончить с национальным вопросом навсегда и предложил
Глава 2:
До Октября большевики постоянно обвиняли Временное правительство в затягивании созыва Учредительного собрания. Не говорить об этом они не мог-ли. Представляется маловероятным, что Ленин заранее решил распустить Уч-редительное собрание, хотя Суханов утверждает, что еще в Швейцарии Ленин называл Учредительное собрание «либеральной шуткой». Тем не менее с ок-тября Ленин неоднократно возвращался к идее, выдвинутой Плехановым еще в 1903 г., суть которой в том, что успех революции -это «высшее право», стоящее даже над всеобщим избирательным правом. Естественно, любые свободные выборы в Учредительное собрание превратились бы в победу эсеров над боль-шевиками, потому что основную массу избирателей составляли крестьяне. По-ощряя экспроприацию, большевики завоевали некоторое доверие части кресть-ян, но отнюдь не большинства. В этой ситуации эсеры и большевики открыто рассматривали вопрос о роспуске Учредительного собрания. Мария Спиридо-нова, лидер левых эсеров, разъясняла, что Советы «показали себя наилучшими организациями для разрешения всех социальных противоречий...». От имени петроградских большевиков Володарский заявил о возможности ««третьей ре-волюции» в случае, если большинство Учредительного собрания будет проти-виться воле большевиков. В ноября правительство обвинило кадетов в подго-товке государственного переворота, назначенного на день открытия Учреди-тельного собрания, и арестовало основных руководителей партии.
Против применения насильственных мер по отношению к Учредительно-му собранию были возражения и внутри партии большевиков (Каменев, Ларин, Рязанов, Милютин, Сапронов). В «Заметках об Учредительном собрании» Ле-нин, в частности, писал: «Всякая попытка, прямая или косвенная, рассматри-вать вопрос об Учредительном собрании с формально-юридической стороны, в рамках обычной буржуазной демократии, вне учета классовой борьбы и граж-данской войны, является изменой делу пролетариата и переходом на точку зре-ния буржуазии».
К открытию Учредительного собрания 5 января 1918 г. большевики под-готовили пространную «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», повторяющую резолюции съезда Советов по аграрной реформе, рабо-чему контролю и миру. Один из пунктов декларации, зачитанной Свердловым, гласил: Учредительное собрание «считает, что его задачи исчерпываются уста-новлением коренных оснований социалистического переустройства общества». Делегаты отвергли это заявление о капитуляции и 244 голосами против 153 выбрали в председатели эсера В. Чернова, а не М. Спиридонову, поддерживае-мую большевиками. Кроме того. Учредительное собрание отменило октябрь-ские декреты. Тогда на заседании Совета Народных Комиссаров большевики потребовали немедленного роспуска Учредительного собрания. Левые эсеры заявили о необходимости альтернативы: новые выборы или немедленное объе-динение сил, оппозиционных Учредительному собранию, в Революционное со-брание. Центральный Исполнительный Комитет (ИНК) тоже высказался за роспуск. На следующий день, 6 января, красногвардейцы, дежурившие у две-рей зала заседаний, не допустили туда делегатов Учредительного собрания, ко-торое было объявлено распущенным. Этот произвол не вызвал в стране особо-го отклика. Лишь отдельные петроградские эсеры попытались оказать воору-женное сопротивление, но оно потерпело фиаско. Войска, верные большеви-кам, открыли огонь по нескольким сотням безоружных демонстрантов, протес-товавших против роспуска Учредительного собрания, возмутившего демокра-тов, умеренных социалистов, некоторых большевиков. Общественность оста-лась безразличной. Опыт парламентской демократии продлился несколько ча-сов.
Заключение:
Годы «военного коммунизма» стали периодом установления политической диктатуры, завершившей двойной процесс, растянувшийся на годы: уничтоже-ние или подчинение большевикам независимых институтов, созданных в тече-ние 1917 г. (Советы, заводские комитеты, профсоюзы), и уничтожение неболь-шевистских партий.
Этот процесс (к которому чуть позже добавился запрет на внутрипартий-ные фракции) проходил поэтапно и разнообразно. Сворачивалась издательская деятельность, запрещались небольшевистские газеты, производились аресты руководителей оппозиционных партий, которые затем объявлялись вне закона, постоянно контролировались и постепенно уничтожались независимые инсти-туты, усиливался террор политической полиции - ВЧК, насильно были распу-щены «непокорные» Советы (в Луге и Кронштадте). Все эти меры проводились иногда по инициативе ВЧК или ее местных органов, иногда с санкции высших партийных эшелонов. Но, в общем, они всегда шли в одном направлении.
Мы уже проследили за тем, как съезд Советов, а потом и его руководящие органы были отстранены от власти, как автономия и полномочия заводских комитетов попали под опеку профсоюзов. В свою очередь профсоюзы, значи-тельная часть которых не подчинилась большевикам (железнодорожники, поч-тальоны, служащие, рабочие кожевенных заводов), были либо распущены по обвинению в «контрреволюции», либо приручены, чтобы выполнять роль «приводного ремня». Проблема независимости профсоюзов от советского го-сударства была поднята на том самом I съезде профсоюзов (январь 1918 г.), ко-торый завершился потерей независимости заводскими комитетами. Большеви-ки всегда считали «нейтральность» профсоюзов «буржуазной» концепцией. Поскольку новый режим «выражал интересы рабочего класса», то, по словам Зиновьева, профсоюзы «постепенно входят составною частью в общий меха-низм государственной власти, становятся одним из органов рабочей государст-венности, подчиняясь Советам, как исторически данной форме диктатуры про-летариата». Тот же съезд отверг предложение меньшевиков, настаивающих на праве на забастовку, заявив (этот тезис повторялся теперь на каждом углу), что Республика Советов - рабочее государство и было бы абсурдным рабочим бас-товать против самих себя. Чуть позже, чтобы усилить зависимость профсоюзов, большевики поставили их под прямой контроль партии. Внутри профсоюзов коммунисты должны были объединяться в ячейки, подчиняющиеся непосред-ственно партии, и, следовательно, быть в первую очередь членами партии, а уж во вторую - членами профсоюза. Эти действия против независимости проф-союзов подверглись суровой критике со стороны некоторых большевиков, ор-ганизовавших так называемую «рабочую оппозицию» внутри партии.