Введение:
История - это сплошная равнодействующая поступков множества личностей, каждая из которых складывается в зависимости от общественных и культурных условий, в которых ей довелось развиваться, и вкладывается в исторические события со своим удельным весом, зависящим от персональных свойств и общественного положения.
Ис¬то¬ри¬че¬ский опыт пред¬став¬ля¬ет со¬бой не¬ис¬чер¬пае¬мый ис¬точ¬ник цен¬ней¬шей ин¬фор¬ма¬ции: кон¬крет¬но ис¬то¬ри¬че¬ских при¬ме¬ров. Ес¬ли речь идет о ре¬фор¬ма¬тор¬ской дея¬тель¬но¬сти, то мож¬но с уве¬рен¬но¬стью ска¬зать, что на ос¬но¬ве этих при¬ме¬ров мож¬но в ка¬кой то ме¬ре при¬бли¬зить¬ся к по¬ни¬ма¬нию ре¬форм со¬вре¬мен¬ных, а в оп¬ре¬де¬лен¬ных слу¬ча¬ях и пред¬ска¬зать, спрог¬но¬зи¬ро¬вать прин¬ци¬пи¬аль¬ные на¬прав¬ле¬ния их раз¬ви¬тия в бу¬ду¬щем.
Те¬ма реформ в российской истории тщательно и основательно ис¬сле¬до¬ва¬на нау¬кой. Естественно, что ин¬те¬рес к ре¬фор¬ма¬то¬рам про¬шло¬го регулярно обнаруживается в свя¬зи с не¬уда¬ча¬ми ре¬фор¬ма¬то¬ров со¬вре¬мен¬но¬сти, постоянно возникают и анализируются различные исторические параллели.
АКТУАЛЬНОСТЬ ПРОБЛЕМЫ. Проблема реформирования Российского государства в большей или меньшей степени заботит почти каждого гражданина нашей страны. Как изучить, понять со всей объективностью реформаторский курс сегодняшнего руководства страны?
Петр Аркадьевич Столыпин - одна из ключевых политических фигур истории России XX века. Почти ни о ком из деятелей начала века не высказывалось столько противоречивых мнений и характеристик - от патриота и реформатора до реакционера и черносотенца. Однако все сходились на том, что эта сильная личность, которой столь не хватало России в ее истории. Лишь в последнее время, в связи с попытками проведения реформ в России, о Столыпине стали писать как о человеке, который лучше других выразил государственные интересы России и требования времени.
Глава 2:
Опровергая доводы юридического свойства и указывая на правомочность допущенных действий, глава правительства приводит массу примеров из зарубежной практики, где самые компетентные юристы склоняются в пользу того, что "Монарх вправе во всякое время прервать занятия законодательных учреждений, причем цель этого перерыва не подлежит никакому контролю и всякий перерыв открывает возможность, открывает право издания чрезвычайных законов", причем "обстоятельства, оправдывающие принятие чрезвычайных мер, подлежат субъективной оценке одного правительства." В подтверждение он указывает на конкретные случаи применения в зарубежье статей, аналогичных статье 87, а также прецеденты, уже имеющиеся в Российской практике и поддержанные ранее в Государственной думе. Отвергая упреки в личностном подходе к делу, "во мстительной злобе волевых импульсов кабинета, знобящего лихорадкой безотчетного своеволия" (высказывание депутата от Царства Польского)- /прим.ред./, и напоминая, что на правительство возложена высокая обязанность и ответственность, вынуждающая действовать иногда вопреки общественным направлениям, мнениям и позициям, он заканчивает: "правительство, которое имеет убеждения, имеет идеалы, не только верит в то, что делает, но делает то, во что верит" <...> Мне весьма больно, если действия правительства признаются Государственным советом для себя оскорбительными, но в сознании своей ответственности – тяжелой ответственности, правительство должно было перешагнуть и через это. То же чувство ответственности побуждает меня заявить вам, господа, что толкование статьи 87, приведенное в запросе Государственного совета, правительство почитает неправильным и неприемлемым. Наличность же чрезвычайных обстоятельств в этом деле, которую правительство не ставит на суд законодательных учреждений и о которой оно говорило лишь в ответ на заданный вопрос, правительство видит в опасности создания безвыходного для России положения в деле проведения жизненных, необходимых для России законов с одновременным поворотом нашей внутренней политики далеко в сторону от русского национального пути."
27 апреля 1911 года П.А. Столыпин произнес свою последнюю публичную речь в ответ на запрос Государственной думы. Он вынужден был повторить собравшимся в Думе аргументы, приведенные ранее членам Государственного совета, убеждая в том, что применение в создавшейся ситуации ст. 87 – было единственной возможностью выхода из кризиса, в котором оказались и Государственная дума и Госсовет. Указывая на то, что существующие расхождения во взглядах не должны закрывать главного – "охранения прав коренного русского населения", он говорит в заключение слова, наполненные сознанием собственной правоты и своего долга перед отечеством: " Тут, как в каждом вопросе, было два пути, два исхода. Первый путь – уклонение от ответственности, переложение ее на вас путем внесения вторично в Государственную думу правительственного законопроекта, зная, что у вас нет ни сил, ни средств, ни власти провести его дольше этих стен, провести его в жизнь, зная, что это .блестящая, но показная демонстрация. Второй путь – принятие на себя всей ответственности, всех ударов, лишь спасти основу русской политики, предмет нашей веры. Первый путь – это ровная дорога и шествие по ней почти торжественное под всеобщее одобрение и аплодисменты, но дорога, к сожалению, в данном случае не приводящая никуда... Второй путь – путь тяжелый и тернистый, на котором под свист насмешек, под гул угроз в конце концов все же выход к намеченной цели. Для лиц, стоящих у власти, нет, господа, греха большего, чем малодушное уклонение от ответственности. И я признаю открыто: в том, что предложен был второй путь, второй исход, ответственны мы – в том, что мы, как умеем, как понимаем, бережем будущее нашей родины и смело вбиваем гвозди в вами же сооружаемую постройку будущей России, не стыдящейся быть русской, и эта ответственность - величайшее счастье моей жизни"...
Эти слова главы правительства, как бы подытоживают его трудный государственный путь, исполненный великими свершениями и отягощенный постоянной борьбой с оппозицией, кознями скрытых неприятелей и открытых врагов. Человек, считающийся по праву создателем русского представительного строя, сохранивший ему в чрезвычайно сложных условиях жизнь, наполнивший большим смыслом и пользой деятельность обеих палат, сам, в итоге стал жертвой разных политических сил. По свидетельству его близких, сотрудников и товарищей душевное равновесие П.А. Столыпина в этот период было нарушено, он тяжело переживал окружившую его неприязнь. Сказывались чрезвычайное переутомление от напряженной работы в течение бурных лет, которые были затрачены на усмирение революционной стихии, успокоение общества, проведение реформ. Подавленность, неуверенность и болезненная нервозность охватили его, он стал неузнаваем, потерял сон, всякая мелочь раздражала его.
Летом 1911 года премьер вместе с семьей уезжает на отдых в свое любимое ковенское имение Колноберже, откуда предполагал осенью выехать на юг. Чувствуя себя крайне утомленным, он перед отъездом из Петербурга обследовался у доктора, который нашел, что у него грудная жаба и сказал, что сердце требует длительного отдыха.
Но в июле 1911 года премьер-министр возвращается в Петербург, где был принят государем. Столыпин доложил ему подробности предстоящей поездки в Киев, где в августе намечались торжества по случаю освящения памятников Царю-освободителю Александру II и св. Ольге.
Заключение:
Деятельность Столыпина не была однозначной. В целом он был, несомненно, крупным государственным деятелем, хотя и вряд ли особо выдающимся. «У П. А. Столыпина был сильный ум,— писал Изгоев,— но это был какой-то ум второго сорта, действи¬тельно лишенный и углубления, и идеалистического благородства, ум, смешанный с мелкой хитростью и лукавством». Заслуживает внимания характеристика Витте, из всех врагов Столыпина, пожа¬луй, наиболее близкого ему по взглядам: «Столыпин был челове¬ком с большим темпераментом, человеком храбрым, и пока ум и душа его не помутились властью, он был человеком честным».
Столыпин при всех своих отнюдь не исключительных качест¬вах все же видел гораздо дальше и глубже других представителей правящей элиты. Трагедия Столыпина состояла в том, что они не захотели иметь в своем кругу государственного деятеля, пре¬восходившего их по личным качествам.
«Столыпинская реакция», «столыпинский галстук», «столыпинский вагон» – вот практически и всё, чем отмечена эта фамилия в истории нашей страны, истории, на которой воспиталось не одно поколение россиян.
О «реакционере» и «вешателе» написано было много. В настоящей работе я постаралась раскрыть образ Петра Аркадьевича Столыпина с другой стороны; оценить подлинные масштабы его личности и деяний.
«Времена не выбирают – в них живут и умирают». Признавая, что «существующие законы несовершенны», П.А. Столыпин на всех своих постах твёрдо заявлял, что их следует применять, пока нет новых. Он говорил: «Нельзя сказать часовому: «У тебя старое кремневое ружьё, употребляя его, ты можешь ранить себя и посторонних, брось ружьё». На это честный часовой ответит: «Покуда я на посту, я буду стараться умело действовать старым». Эта жизненная позиция, от которой П.А. Столыпин не отступал никогда, и предопределила его судьбу.
Реформы Столыпина не осуществились, но могли бы осуществиться, во-первых из-за гибели реформатора; во-вторых Столыпин у него не было опоры, так как он перестал надеется на российское общество. Он остался один так как: