Введение:
Диалог как естественная форма общения находится в точке пересечения исследовательских интересов представителей многих общественных наук, изу-чающих различные аспекты человеческой деятельности, так или иначе связан-ных с реальной коммуникацией.
Проблематика исследования диалога составляет ядро отдельных научных направлений – анализа диалога, или конверсационного анализа, теории речевых актов, диалогизма как философии языка, интеракциональной социолингвистики - и входит в более общее направление коммуникативных исследований (communication studies). Это направление представляет собой междисципли-нарную область исследований, сложившуюся во второй половине ХХ века из самостоятельных направлений в таких социальных дисциплинах, как лингвис-тика, риторика, социология, политология, педагогика, социальная психология, антропология.
Ее бурное развитие в конце ХХ века, связанное с появлением новых ин-формационных технологий, выдвинуло на повестку дня ряд новых проблем, затрагивающих различные аспекты социального, межкультурного и интерпер-сонального взаимодействия людей в системе "человек – человек" и "человек – машина". В появившейся в последнее время обширной литературе по теории коммуникации можно найти работы, раскрывающие многие аспекты коммуни-кативного процесса и коммуникативных технологий в различных сферах, а также затрагивающие вопросы социологии, психологии и риторики коммуни-кации, коммуникативных моделей. В то же время практически полностью от-сутствуют обобщающие исследования теоретических основ коммуникации, в которых бы раскрывались фундаментальные особенности речевого взаимодей-ствия с учетом современных представлений о человеке, коммуникативной сре-де, каналах, разновидностях и принципах коммуникации. Хотя сейчас можно считать достаточно изученной и описанной структуру коммуникативного акта в различных сферах коммуникации (межкультурной, межличностной, массо-вой, организационной и т.п.) и очевидна связь теории коммуникации с семио-тикой и лингвистикой, теорией информации и герменевтикой, философией, психологией, базовые вопросы речевого взаимодействия остаются открытыми.
В художественной литературе диалог чаще всего используется в качестве коммуникативного фактора между героями произведения, и речь каждого из участников диалога наполняет новым содержанием его анализ, поскольку явля-ется важной характеристикой героя.
Глава 2:
Что такое «шептуны», «кашкарник», «выворотни»? Конечно, мы сопос-тавляем эти слова с другими однокоренными — шептать, выворачивать — или «кустарник», «боярышник», «малинник». Но можем ли мы точно описать предмет, выделить, чем он отличается от подобных? Вы спросите, а зачем? Вот текст: «Раз-другой покоробленные шептуны ступили на что-то твердое, кат-кое — кашкарник, выворотни, подумалось ей. Но вдруг блеснуло — след! Они идут по следу, несколько, правда, странному» («Царь-рыба»). И в нем вроде бы все понятно. Дело, очевидно, в том, что иллюзию понятности создает хороший контекст. Современному читателю достаточно уловить общее содержание ска-занного, «аудировать» текст. И однако Эля, героиня рассказа «Сон в белых сне-гах»,от имени которой думает и говорит автор, Эля—коренная москвичка, во-лею случая оказавшаяся в северной тайге, вряд ли понимает ,что такое «каш-карник», «выворотни» и «шептуны». В эмоциональном порыве Виктор Петро-вич иногда совершенно неосознанно олицетворяет себя со своими героями (а как вы думаете, кому пришла в голову мысль об особом единстве мужа и жены в предыдущем отрывке, да еще и с проверкой «у товарища Даля»?) Но читатель ничего этого не замечает, он просто читает, « и читает с удовольствием».
И все же талант — это от Бога. Но как хочется «проверить алгеброй гар-монию», что-то зафиксировать, что-то объяснить. «Внелитературная лексика языка произведений В. П. Астафьева» — такой подзаголовок имеет словарь, го-товящийся в Красноярском государственном университете и педагогическом университете. Это целый мир, мир того, что было, есть и будет. Ведь, по словам В. Гумбольдта, «язык народа — дух его». [30].
Для нас совершенно ясно, что наблюдения за народностью языка художе-ственной литературы должны развиваться в направлении, обозначенном на-званными авторами: расширение проблемы до разговора о специфике пред-ставления народности через язык в современной прозе. Целесообразно начать такое описание через конкретные наблюдения, связанные с определенными пи-сательскими именами и определенным кругом текстов.
Предположительно уточнению подлежат такие положения: функции на-родно-разговорных элементов современного художественного текста; номенк-латура народно-разговорных элементов художественной речи, их статус в тек-сте, возможности разграничения, взаимозаменяемости и т.п.; соотношение этих элементов в речи героев и авторской речи, в несобственно-прямой речи, в связи с этим выделение предпочтительных типов контекстов, характерных для ука-занных видов речи; наблюдения за спецификой авторского кодирования народ-но-разговорных элементов и особенностями их декодирования современника-ми, коррекцией между этими явлениями; рассмотрение фактов семантического приращения, ментальности НРЭ в художественном тексте; проблема соотно-шения народности художественного текста и возможности его перевода и т.д.
Заключение:
Итак, художественный дискурс соотносится, с одной стороны, с другими социально-дискурсивными формациями и структурами власти, которые «впи-саны» в него, и с другой – он открывает собственное дискурсивное пространст-во, используя условности художественного мира и предлагая возможность пре-одолеть или на время забыть о традиционных логических системах порядка и смыслопорождения. Язык и образы в художественном дискурсе, нарушая все обычные правила языкового употребления, создают возможность наделения «голосом» всего того, что в обычной жизни исключено, маргинализовано, по-давлено, лишено «голоса», и благодаря этому раскрывается взаимное проник-новение Я и Другого, снимаются различия, передается состояние «между», преодолеваются дихотомические понятия взаимоисключающих культурных и социальных идентичностей, которые фиксированы в хронотопе.
Вместе с тем художественный дискурс представляет собой обширное поле типа «ризомы», где корневые сплетения не мешают появлению на поверхности всего многообразия самых разных человеческих типов, характеров и образов в их речевом проявлении.
Авторский дискурс художественного текста направлен на создание автор-ской субъективной картины мира в определенных рамках художественного пространства и времени. Эта картина мира является результатом сложного про-цесса диалогических отношений, составляющих мимесис:
1. Я – реальность;
2. Я – возможные миры;
3. Я – Другой (рефлексия, или самовыражение).
В художественном дискурсе первый тип диалогических отношений можно наблюдать только на уровне прототипа, поскольку художественный текст не имеет фактического референта. Подлинно миметическим является второй тип диалогических отношений, поскольку любой художественный текст – это один из возможных миров. Третий тип представляет собой автодиалог и обычно в нем происходит концептуализация картины мира, т.е. автор «разрабатывает» свои основные концепты, метафоры, символы. В процессе творения своей ре-альности автор не только устанавливает определенные диалогические отноше-ния с Другим, но и сам постоянно предстает как Другой, под разными масками, так как миметический характер речевого акта в художественной коммуникации отражает, как уже отмечалось, общее свойство поэтического языка – «расщеп-ление».